Неточные совпадения
«И разве не то же делают все
теории философские, путем мысли странным, несвойственным человеку, приводя его к
знанию того, что он давно знает и так верно знает, что без того и жить бы не мог? Разве не видно ясно в развитии
теории каждого философа, что он вперед знает так же несомненно, как и мужик Федор, и ничуть не яснее его главный смысл жизни и только сомнительным умственным путем хочет вернуться к тому, что всем известно?»
Он не чертил ей таблиц и чисел, но говорил обо всем, многое читал, не обегая педантически и какой-нибудь экономической
теории, социальных или философских вопросов, он говорил с увлечением, с страстью: он как будто рисовал ей бесконечную, живую картину
знания. После из памяти ее исчезали подробности, но никогда не сглаживался в восприимчивом уме рисунок, не пропадали краски и не потухал огонь, которым он освещал творимый ей космос.
Но отсюда никак не следует, что
теория познания не предполагает психического и метафизического, т. е. не
знаний, не дисциплин, а самих сил бытия.
Но методологический прием Лосского, отграничивающий
теорию знания от всякой онтологии, от всякого содержания интуитивно-мистического
знания, должен импонировать его противникам из лагеря критицизма и позитивизма; эта слабость Лосского может оказаться силой в его борьбе с противниками.
Наивно было бы думать, что можно исповедовать кантианство как
теорию знания, как научную методологию, а в самой жизни, в самом бытии быть чем угодно.
Поэтому неясно, что же дает его
теория знания для мистического познания иных миров?
Однако в конце он говорит: «Наш мистический эмпиризм особенно подчеркивает органическое, живое единство мира, а потому на почве нашей
теории знания должна вырасти онтология, близкая по содержанию к онтологии древних или новейших рационалистов».
Рационализм со всеми своими разновидностями не есть только ложная
теория знания, он есть болезненный факт самого бытия.
Лосский хочет построить
теорию познания, сделав вид, что он ничего не знает о мире, что эта
теория знания может привести как к материализму, так и к мистической метафизике.
И это поистине революционная точка зрения, знаменующая собой переворот в
теории знания, так как большая дорога в развитии
теории знания вела до сих пор к все большему и большему разобщению между субъектом и объектом и полному отрицанию возможности овладеть бытием, добиться присутствия в
знании самой действительности.
Этот методологический прием, заимствованный у критицистов, не только не обязателен для Лосского, но, как мы увидим, внутренне для него противоречив, так как его
теория знания не пропедевтическая, а онтологическая и внутренне не может не быть таковой.
Мистическая гносеология Шеллинга и Вл. Соловьева имеет те преимущества перед
теорией Лосского, что устанавливает качественные различия в
знании и тем считается с болезнью бытия, не впадает в гносеологический оптимизм.
Вообще нужно сказать, что в
теории научного
знания Маха есть большая доля истины, бóльшая, чем в неокантианстве.
Новая
теория восприятия и суждения, новое истолкование механизма познания в духе мистического эмпиризма представляют старое
знание в новом освещении.
Но философ не имеет права быть наивным; он ищет гносеологических оснований твердости
знания и изобретает ряд
теорий.
«Фаустовская жажда бесконечной широты жизни» влечет Лосского к пересмотру
теории знания, верный инстинкт подсказывает ему, что в интуитивизме спасение от этой замкнутости и ограниченности.
[Укажу для примера на Пуанкаре, философски сознательного ученого, который отстаивает
теорию знания, близкую к прагматизму.]
В каком же отношении стоит пропедевтическая
теория знания Лосского к учению о Разуме, и может ли он миновать этот центральный вопрос?
Эмпиризм — одно из самых могущественных направлений в
теории знания, и власть его особенно сильна в положительной науке.
Критическая
теория познания неопровержимо показала невозможность обосновать себя на психологии или метафизике, поскольку психология и метафизика являются уже
знанием.
Интуитивная
теория знания должна вести к новому освещению старого спора
знания и веры.
Лосский хочет себя уверить, что у него нет никаких волевых предпочтений, никаких благодатных интуиций по отношению к бытию, интуиций, предшествующих его интуитивной
теории знания.
Есть ли его
теория знания лишь новое истолкование обыкновенного научного
знания, или она расширяет горизонты, разбивает замкнутый круг?
Ведь музыкант, прежде чем перейти к композиторству, должен пройти громадную школу, художник тоже, и одна
теория ни тому, ни другому не дает еще ничего, кроме
знания.
Розмини и его
теория знания.
Но в прагматической
теории научного
знания сходятся позитивист Мах и метафизик Бергсон.].
Суворов смотрел на приобретаемые
знания как на склад всевозможных пособий для военной деятельности, но не рассчитывал требовать от изучаемой
теории указаний, в каком случае какое пособие следует употребить.